Силе оружия мы противопоставим силу правоты

Я уже писал о том, что против Приднестровской Молдавской Республики неоднократно предпринимались политиками, стоявшими у руля власти в Республике Молдова, попытки не только психологического прессинга, но и прямого силового давления.
Масштабы силового давления в разные моменты нашей почти одиннадцатилетней истории были разными: от, скажем, захвата в апреле 1991 года и краткосрочного удержания в Кишиневе В.А.Загрядского, Г.С.Маракуцы и Л.Я.Матейчука - до расстрела из автоматов Н.И.Остапенко в ап-реле 1992 года; от акции полицейских Молдовы по проникновению в Дубоссары в ноябре 1990 го-да, когда от пулевых ранений погибли трое приднестровцев - до ввода армейских подразделений, оснащенных БТР и танками в Бендеры, когда число жертв подошло к шестистам; от тумаков и синяков, полученных депутатами от Приднестровья у здания кишиневского парламента, - до нанесения бомбовых ударов МИГами-29.
Важен сам принцип, заложенный Молдовой с самого начала в отношении с Приднестровьем - принцип диктата с позиции силы, принцип презрительного нежелания прислушаться к боли и чаяниям того народа, который в Кишиневе по привычке называют "своим", отдавая одновременно приказ открывать по этим "своим" огонь на поражение.
Однако не в силе Бог, но в правде, а правота во всех этих ситуациях была на нашей стороне. Мы противопоставили силе оружия силу правоты. И выстояли.
В первые месяцы после провозглашения Приднестровской Молдавской Республики силовые акции Молдовы были не слишком хорошо спланированы, чувствовалось, что они становятся результатом спонтанных, эмоциональных реакций на те или иные наши действия.
Так, самое первое применение оружия против приднестровцев в Дубоссарах осенью 1990 года произошло непосредственно после возвращения наших добровольцев из Гагаузии, где их присутствие и ввод войск МВД CСCP буквально вырвали из зубов у находившихся не только в националистском, но и в винном угаре волонтеров Молдовы возможность вдоволь поиздеваться над гагаузами.
Упоминавшийся выше захват Загрядского - не менее эмоциональная реакция на решение Верховного Совета ПМР о разделении бюджетов Молдовы и Приднестровья, на создание Приднестровского регионального акционерного Агропромбанка.
После ГКЧП в августе 1991 года силовые методы Молдовы приобретают новое качество: если в период существования СССР была какая-то опаска, сохранялась все-таки пусть и гипотетическая возможность того, что за применение насилия придется нести ответственность, то после августа 1991 года, хотя Союз формально еще существовал, те, кто планировал подавить приднестровскую революцию, чувствуют свою полную и абсолютную безнаказанность и переходят к разработке системы нанесения ударов.
Нельзя, правда, сказать, чтобы их план страдал особой оригинальностью: планировалось просто-напросто отловить и изолировать в тюрьме всех "зачинщиков" и "смутьянов".
Однако одномоментно это осуществлено не было, и "ночь длинных ножей” не удалась.
К тому же мы заранее получили нужную информацию и попытались свести потери к минимуму, но тем не менее ряд наших товарищей и коллег В.Л. Боднар, Г.Н.Попов, А.Н. Порожан, И.А. Мильман, Г.Ф.Пологов, а также С.В.Топал и М.В. Кендигелян были захвачены.
Как там у Высоцкого: "Идет охота на волков, идет охота...". Я сам увлекаюсь охотой, но в данной ситуации шла охота не на зверей, а на людей. Когда пришлось в течение нескольких ночей скрываться на территории штаба четырнадцатой армии, куда нас пригласил командующий Г.И.Яковлев, ощущение было, прямо скажу, не из приятных. И главным образом потому, что мы-то вроде были как-то прикрыты от опасности, а остальные? Чем и как их защитить?
Вот в тот острый момент и поняли, что пора кончать затянувшуюся волынку с переходом на нашу сторону милиции и других правоохранительных органов, осознали и то, что пора свои структуры - территориальные спасательные отряды (ТСО) переводить в новое качество -создавать Республиканскую гвардию.
25 августа на территории завода им. Кирова собрали сессию Верховного Совета, на которой депутаты провозгласили независимость Приднестровской Молдавской Республики и обратились за поддержкой к Украине, напомнив Верховному Совету Украины, что Приднестровье в свое время в составе Молдавской Автономной Республики входило в УССР.
Тогда же я решил посетить Леонида Кравчука, тем более, что предварительная договоренность о встрече с ним была. Его помощник гарантировал, что встреча состоится обязательно, сообщил, что будет забронирован номер в спецпредставительстве Верховного Совета Украины в киевской гостинице. Вылетели в Киев, вместе со мной - В.А.Загрядский В.П.Воеводин, А.Н.Чебан.
И вот здесь на практике пришлось столкнуться с тем, что такое политика, и какова бывает цена слова в политике.
29 августа я был взят спецслужбами Молдовы прямо возле выхода из гостиницы, когда собирался сесть в автомобиль Верховного Совета Украины. Вместе со мной был захвачен и депутат из Рыбницы Андрей Чебан, а Владимир Воеводин и Вячеслав Загрядский избежали ареста потому, что, будучи мною заранее предупреждены, держались на несколько десятков шагов сзади.
Вопиющий факт произвола молдавских спецслужб на территории Украины, конечно, не мог произойти иначе, как с санкции руководства. Вот вам и "Приезжайте, будь ласка!"
Какие у меня тогда были чувства? Прежде всего, это не стало для меня шокирующей неожиданностью, меня предупредили депутаты Верховного Совета Украины, что подобная акция может состояться. Да уж больно верить не хотелось!
Испытывал чувство досады на глупость тех, кто таким негодным методом решил доказать свою правоту, ибо чем, как не полнейшей глупостью и блефом, была попытка представить лидеров Приднестровья "гэкачепистами".
Вспомнил ли я судьбу своего отца? Да, нет, наверное. Ситуация была совсем иной. Для него арест стал огромным ударом, огромной, ошеломляющей несправедливостью, ведь он привык считать, что партия и государство во всем судят строго, но справедливо, по заслугам, он верил и в партию, и в государство. Здесь же была элементарная силовая попытка вывести из игры, изолировать, прекратить всякую политическую деятельность, причем попытка исходила от явно настроенных против не меня лично, а против справедливых устремлений народа Приднестровья.
Я был, в общем-то спокоен, потому что никаких законов СССР не нарушал, потому, что все, что мы делали, делали для народа и по решению самого народа. Был уверен, что товарищи мои не бросят на произвол судьбы мою семью. Так и случилось на самом деле.
В защиту захваченных депутатов выступили женщины Приднестровья, перекрывшие железную дорогу и тем самым привлекшие внимание средств массовой информации и политиков к факту задержания.
Конечно, я не мог не беспокоиться о судьбе женщин, понимая, что у стоящих у кормила власти в Кишиневе может вполне хватить и глупости, и подлости на применение силы против безоружных женщин. Удалось переправить им письмо, в котором просил не рисковать своими жизнями и снять блокаду с железной дороги.
Обстановка тогда была крайне напряженной, особенно в Дубоссарах, куда вошли отряды полиции особого назначения Молдовы, и где шло настоящее противостояние: с одной стороны, вооруженных, с собаками полицейских, с другой - безоружных горожан, отстаивающих свой город от посягательства.
В СИЗО Кишинева, где находились захваченные депутаты, информация доходила буквально по каплям. Сидел я в камере с уголовниками, для нас, "политических", отдельных "апартаментов" в тюрьме не заготовили. Отношения с заключенными были самыми нормальными, я бы сказал, человеческими.
Ну, что еще? Выспался там, похудел... Научился играть в своеобразный "тюремный преферанс" с помощью домино. Давали и шахматы. Читал, когда было, что читать. Много разговаривал "о жизни" с сокамерниками.
Показаний никаких давать я не собирался, считая все обвинения в сопротивлении требованиям Конституции и законам Молдовы надуманными, а наши "дела" на скорую руку состряпанными.
Что поддерживало там? Чувство правоты нашего дела, сознание того, что все, что делали, делали правильно.
Во время свиданий с женой, с адвокатом я получал хоть какие-то новости, и чувствовал, что и деятельность наших представителей в согласительной комиссии, и, прежде всего, конечно, решительные действия женщин Приднестровья, всех приднестровцев приносят свои плоды. Нас пере-стали вызывать на допросы, заговорили о возможности изменения меры пресечения.
И вот 1 октября, уже ближе к вечеру, мы были освобождены.. Из Тирасполя приехали наши ребята - Саша Сайдаков, который в мое отсутствие исполнял обязанности председателя Тираспольского горсовета, Андрей Манойлов, заменивший меня на этот период на посту Председателя Республики, - и в Бендеры, на рельсы, туда, где ждала нас незабываемая встреча с теми, кто в тяжелейших условиях отстоял нашу свободу и свободу Приднестровья.
Женщины Приднестровья, организовавшись в женский забастовочный комитет во главе с Г. С. Андреевой, без преувеличения, свершили тогда подвиг, выдержав все трудности, все опасности, в том числе и опасность расстаться с жизнью.
Дорогие приднестровские женщины!
Пожилые бабушки и совсем еще юные молодые мамы, сидевшие день и ночь в течение месяца на рельсах!
Я лично - не как Президент, а как Игорь Николаевич Смирнов – низко-низко кланяюсь вам. Моя семья, мои дети и внуки всегда будут склонять голову перед вашим подвижничеством в тот тяжелейший момент испытаний.
...Еще во время моего "сидения" в кишиневской тюрьме Верховный Совет принял решение о создании Республиканской гвардии. Активизировался и процесс перехода под юрисдикцию Приднестровской Молдавской Республики органов внутренних дел, Прокуратуры, судов. Словом, на деле началась серьезнейшая работа по созданию силовых структур ПМР. Действия Республики Молдова вызвали ответные действия с нашей стороны. С той только разницей, что все предпринимаемое нами никогда не выходило за рамки оборонительного принципа, принципа защиты своей Республики, своего народа, причем не от мифической, а от вполне конкретной опасности.
До распада СССР мы как-то и не мыслили себе, что нам придется создавать свою армию. Это просто какой-то дикостью, нелепицей нам казалось. Ведь вот же она - "непобедимая и легендарная, в боях познавшая радость побед"- тут, рядышком, за забором. Если что стрясется, защитит!
Но постепенно приходило понимание, (а острые моменты значительно ускоряли процесс расставания с иллюзиями), что нужно создавать свою собственную армию, как бы странно это ни казалось.
Стратегия военного нападения на Приднестровье со стороны Республики Молдова была предельно проста: рассечь Приднестровскую Молдавскую Республику пополам в районе Дубоссар и методически ликвидировать один за другим очаги сопротивления. Вот потому-то так досталось именно Дубоссарам, пережившим четыре нашествия, последнее из которых, начавшись в марте 1992 года и знаменовав собой начало полномасштабной войны, закончилось лишь с окончанием боевых действий.
Бои на Дубоссарском направлении носили ожесточенный характер, противник применял ракетно-минометные обстрелы отнюдь не только позиций приднестровских гвардейцев и ополченцев, но и самого города Дубоссары, причиняя значительные разрушения, что приводило к гибели мирных жителей. Особую опасность представляло то, что боевые действия велись в непосредственной близости от плотины Дубоссарской ГЭС, разрушение которой могло привести к непредсказуемым последствиям, к затоплению огромной территории и превращению ее в зону стихийного бедствия.
К тому моменту, когда бои под Дубоссарами приобрели позиционный характер, выявился новый стратегический расчет политиков Молдовы -нанести мощный удар по правобережному городу Бендеры, отрезать его от ПМР, закрепиться и вести наступление далее, на Тирасполь.
Подчеркну, что нападение на Бендеры проходило на фоне создания в апреле комиссии международных наблюдателей, разблокирования Бендер в качестве шага доброй воли и укрепления мер доверия.
Вот вам и "меры доверия"! Нарушив постановление своего собственного парламента о разрешении конфликта исключительно мирными средствами (постановление было принято 18 июня), руководство Молдовы во главе с президентом М. Снегуром решает нанести удар с использованием бронетехники по Бендерам.
С тех пор 19 июня стало в Приднестровье поистине черным днем. Бендерская трагедия - это сотни погибших, это раненые и искалеченные люди, это разрушенные предприятия и жилые кварталы, это десятки тысяч беженцев, это дети, познавшие ужас войны и эвакуации... И нет прощения тем, кто отдавал преступные приказы на уничтожение людей!
Конечно, осознав масштабы происшедшего, особенно после того, как о Бендерах заговорила пресса не только России и Украины, но и дальнего зарубежья, руководители Молдовы постарались всеми средствами дистанцироваться от геноцида, осуществленного по их приказу. Но кровь убитых и растерзанных приднестровцев, так же, как и кровь тех военнослужащих Молдовы, которые погибли, ведя эту неправедную войну, на их руках, и отмыть ее невозможно.
Когда применяют термин "вооруженный конфликт в Приднестровье" -это не соответствует действительности, в Приднестровье никогда не было никакого вооруженного конфликта. Была война между Молдовой и Приднестровьем. Несправедливая, захватническая - со стороны Молдовы, и отечественная, освободительная - со стороны Приднестровской Молдавской Республики.
И это необходимо подчеркнуть и для политологов, и для историков, да и для политиков - тоже. Не-верно, расставленные акценты способны извратить всю историческую картину. Стыдливо-безличное "вооруженный конфликт" не объясняет ни позиций сторон, ни причин ведшихся боевых действий.
Настала пора расставить все по своим местам, в том числе и самой Молдове в лице ее нового руководства. Настала пора преступников и убийц назвать преступниками и убийцами, ибо если еще как-то можно оправдать гибель членов вооруженных формирований при ведении боевых действий, то ничто и никто не может оправдать массовой гибели мирных жителей Приднестровья, массовых разрушений, издевательств и пыток военнопленных, насилия над женщинами и детьми, глумления над трупами.
Мы никогда не питали и не питаем враждебных чувств к народу Молдовы. Напротив, многие из наших граждан связаны с ним кровнородственными узами, узами многолетней дружбы.
Но чтобы и дальше мог идти процесс нормализации отношений между Приднестровской Молдавской Республикой и Республикой Молдова, чтобы могли мы в перспективе строить общее государство в форме межгосударственной ассоциации, обязательно нужно, чтобы политики Молдовы признали факт агрессии против Приднестровской Молдавской Республики в 1991-1992 годах со всеми вытекающими отсюда последствиями.
И это будет только справедливо и гуманно по отношению к тем, кто непосредственно пострадал во время войны, потерял своих родных и близких.
В этом и выразится ответственность политиков за принимаемые решения, ибо каждый политик, принимая решение, должен помнить об ответственности за последствия, к которым они могут при-вести, за их влияние на судьбы тысяч, десятков и сотен тысяч людей.
В самый начальный период, когда мне пришлось встречаться с А. Мошану - председателем кишиневского парламента, всегда поражался: как ученый, доктор наук, интеллигент может так наплевательски-равнодушно относиться к потере человеческих жизней... В его отношении постоянно проскальзывало какое-то барство, что ли, "Мы - центральная власть, как скажем, так вы и сделаете!"
Не больше, не меньше!
Вот этот диктат в переговорном процессе просто недопустим, так же, как методы угроз, запугивания, шельмования. Если в конце концов уважаешь даже не своего партнера по этому процессу, но и народ государства, которое представляешь.
... В тяжелые дни весны и лета 1992 года приднестровский народ, напрягая все силы, противостоял натиску отрядов полиции особого назначения, армейских частей и волонтеров Молдовы. А что же "армия за забором"?
Ведь российские военные расквартированы в Приднестровье еще со времен А.В.Суворова, именно с военных крепостей начинались города Тирасполь и Дубоссары. Здесь располагались огромные склады юго-западного направления в Колбасной, на весь Союз был известен военный аэродром в Тирасполе...
В момент крушения СССР армия была в шоке - по-другому невозможно оценить тот столбняк, который напал на военных на рубеже 1991 и 1992 годов. Отходили они от нокаута сложно, мучила неизвестность, неопределенность собственного будущего. Однако, живя в Приднестровье вместе со своими семьями, они не были отделены от наших проблем оградами своих военных городков и стенами казарм. Многие из них сочувствовали нам, предлагали свою помощь. Были и протоколы офицерских собраний о переходе частей под юрисдикцию Приднестровской Молдавской Республики…
Был, конечно, тогда большой соблазн - пойти навстречу (ведь это соответствовало и нашим желаниям, и нуждам) и принять под свою юрисдикцию всю 14-ю армию. Верховный Совет Приднестровской Молдавской Республики объявил находящуюся на территории ПМР военную технику и вооружение собственностью народа ПМР. И это было только справедливо, потому что все части Советской Армии, расположенные на территории Молдовы, перешли к Молдове со всем своим вооружением и военной техникой, включая и суперсовременные МИГи на аэродроме в Маркулештах. (Эти самые самолеты Республика Молдова затем за весьма круглую сумму реализовала Соединенным Штатам).
Раздел армии был санкционирован сверху, это было уже свершившимся фактом.
В тот момент командующий 14-й армии Г.И.Яковлев не раз предлагал: построим части на плацу и будем принимать присягу на верность Приднестровской Молдавской Республике.
Но, слава Богу, сумели мы вовремя остановиться и понять, что правопреемником Советского Союза стала Россия, cтало быть, и армия от века стоявшая в Приднестровье и бывшая его надежным щитом тоже должна была рано или поздно стать российской.
Если бы мы в тот момент все-таки приняли бы ее под свою юрисдикцию и автоматически перешли бы в категорию "захватчиков", то остались бы один на один не только с Молдовой. У тогдашнего руководства Молдовы (Снегур, Мошану) объединение с Румынией просто с языка не сходило. Не надо быть великим пророком, чтобы предположить, что Румыния обязательно выступила бы в войне на стороне Молдовы. Может быть, "большой войны" и не было бы, но столкновение было бы обязательно, и вся Бессарабия стала бы румынской. Это уж точно.
Кстати, негласно Румыния оказывала помощь Молдове: были и военные инструкторы, были и произведенные в Румынии автоматы, и БТРы...
...Командующего 14-ой армией Г.И.Яковлева, согласившегося возглавить Управление обороны ПМР, начали травить по линии вышестоящего армейского начальства, и закончилась эта травля его увольнением с должности, и более того, он был уволен и из армии.
Будь он и дальше командующим, нам не пришлось бы в самые трудные моменты войны 1992 года буквально "осаждать" военные казармы и ангары с техникой, нашим женщинам не пришлось бы на коленях стоять перед офицерами, умоляя, если не помочь своим участием, то хотя бы дать технику, дать возможность приднестровским мужчинам самим защитить Приднестровье. Г.И.Яковлев был офицером, про которого можно с полным основанием сказать, что у него есть совесть и честь.
Следующий командующий, привезенный в Приднестровье из Москвы генералом Громовым, Юрий Неткачев на деле показал нам, каково может быть отношение россиян к россиянам же. В его бытность командующим приднестровцы познали, в частности, прелести минирования складов с оружием, разукомплектования и умышленного приведения в негодность военной техники.
Это в его бытность командующим не российские военнослужащие, а приднестровские гвардейцы отстаивали российский полк гражданской защиты, расположенный в Кочиерах под Дубоссарами. Именно приднестровцам пришлось защищать и с боем освобождать захваченных в заложники российских военнослужащих и членов их семей. Трое гвардейцев в ходе этого боя погибли. А заместитель командующего генерал Ситников прибыл в Кочиеры под белым флагом...
Недаром при пикетировании штаба 14-ой армии женщины держали в руках плакат "Неткачев - позор России!"...
Образно говоря, ведя оборонительные бои в период агрессии Республики Молдова, нам приходилось у себя в тылу тоже "воевать", уговаривая, уламывая, взывая к совести и офицерской чести.
Штурмовать военным образом воинские части и склады мы не могли. Воевать с Россией, которую мы тогда считали единственной своей надеждой?..
Вот и пытались достучаться до совести и чести, напомнить о том, что ведь обещали, клялись защищать народ, а теперь безучастно глядят из-за забора, как убивают женщин и детей.
Каково было тогда, когда все-все, без исключения приднестровские мужики приходили и, скрипя зубами, стучали в сердцах кулаком по столу и орали: "Смирнов, дай автомат!!!". А что мог я им дать, если дать было нечего?..
Хорошо помню глаза донских казаков, приехавших к нам на подмогу. Их, безоружных, как зайцев, гонял по весеннему саду молдавский БТР на потеху... Да, они потом в бою добыли себе оружие, но как они тогда смотрели, Боже мой!
Конечно, наши гвардейцы, хоть и частично, но все-таки получили оружие в 14-й армии, но в каком состоянии! Приходилось сразу же ремонтировать, и с ходу - в бой. Однако и на том спасибо. Могли бы и вообще огонь по нашим женщинам, осаждавшим склады с вооружением, открыть, а так отделались они синяками да ссадинами.
Были, конечно, и настоящие офицеры и прапорщики, но, по большей части, они могли воевать на нашей сторона только по ночам, тайком приходя на позиции, а днем присутствуя у себя на службе.
...У меня есть старый военный нож, наверное, еще со времен империалистической войны. На нем надпись "Долг и честь". Где же была честь воинских командиров, безучастно взиравших на страдания и гибель людей, и в чем состоял их воинский долг?..
Были, к счастью, и те, кто открыто, несмотря на все репрессии, перешел на сторону Приднестровья в тяжелое время войны, например, саперный батальон полковника Дудкевича, расквартированный в селе Парканы.
Вот к таким военным как раз и применим гордый девиз: "Долг и честь!"
Следующий командующий 14-й армии А.Лебедь, прибывший в Приднестровье инкогнито "полковником Гусевым". Господин Лебедь был именно здесь, в Приднестровье, выращен нами же самими до уровня "звезды" российского масштаба. Народ, изголодавшийся по образу воина-защитника, сурового и мужественного, справедливого и "имеющего честь" (то, что он имеет совесть и честь, Лебедь сам о себе твердил постоянно), вдруг обрел его в лице нового командующего. В лице Лебедя приветствовали и готовы были носить на руках очнувшуюся от спячки Россию, решившую, наконец, обернуться к тем, кто, как манны небесной, ждал ее защиты.
Приднестровцы всей открытой душой, чисто по-славянски, поверили в то, что Лебедь приехал именно для того, чтобы их защищать.
И далеко не сразу, и далеко не все разобрались в том, что его приезд имел совсем иную цель - подготовить и осуществить вывод личного состава армии и вывоз военного имущества и вооружений.
Лебедь выполнил свою задачу - из полномасштабной общевойсковой армии военное присутствие России, подобно шагреневой коже, сократилось до размеров ограниченного контингента, в совокупности своей не достигающего и двух полков по личному составу.
Было бы несправедливо, если бы я не сказал, что Лебедь ничего не сделал для наших Вооруженных Сил. Сделал. Секрета в этом нет, тем более, что он сам об этом рассказывал.
Ну, а теперешний командующий ОГРВ Валерий Евневич просто четко выполняет все вышестоящие указания, больше о нем просто нечего сказать.
Конечно, мне, как россиянину, а многие граждане Приднестровской Молдавской Республики, так же, как я, имеют двойное гражданство - ПМР и России, ПМР и Украины, а кто-то ПМР и Молдовы. Так вот, мне просто обидно за великую Россию, которая может допускать в качестве эксперимента гибель своих сынов и дочерей. И лишь после начинает заниматься миротворческой деятельностью.
Да, приднестровцы очень благодарны России за то, что все-таки она проявила инициативу, войну остановили, было подписано соглашение, по которому в зону безопасности были введены миротворческие силы.
Но я всегда помню, как кричал в телефонную трубку, когда десятками и сотнями гибли в Бендерах люди: "Сколько еще трупов, сколько трупов вам еще надо, чтобы остановить эту бойню?!".
Решение о том, чтобы сместить Неткачева, о том, чтобы армия стала разделительным щитом, бы-ло принято под непосредственным влиянием вице-президента России Александра Руцкого.
Александр Владимирович оказался честным человеком, у которого слова с делом не расходятся.
Побывав в Приднестровье в начале апреля 1992 года, paзобравшись в ситуации, он выступил на митинге на Мемориале Славы в Тирасполе у свежих могил приднестровских гвардейцев. Руцкой сказал, что война должна быть остановлена, а российская армия должна стать тем разделительным рубежом, который поможет установить мир на этой земле. Закончил он свое выступление словами, запавшими в душу всем, кто их услышал: "Приднестровская Республика есть и будет!".
И сразу - по контрасту - напрашивается сравнение с главой российского МИДа тех лет Андреем Козыревым, политиком явно проамериканской ориентации.
МИДовцы и вообще-то великие специалисты по части уклончивых формулировок и туманных обещаний, а если за словесной неопределенностью стоит вполне конкретное отстаивание интересов, но совсем не того государства, которое представляет дипломат, а иной державы, то не на дипломатическом, а на вполне обыкновенном, гражданском русском языке это тоже носит вполне определенное название - предательство. Предательство стратегических интересов России, предательство соотечественников, защиту которых Россия провозгласила в качестве своей политики.
Что, однако, могли понять и почувствовать поднаторевшие в словесном словоблудии чиновники, сидевшие в покойных кабинетах и отделенные от грубой реальности китайской стеной собственной благоустроенности? Что для них были наши боль, кровь, слезы?
Единственное, что мы могли услышать: "Соотечественники... Да нет никакой проблемы соотечественников! Переселим все двадцать пять миллионов в Россию запросто, да и все!".
Все эти красавченки, козыревы, михайловы и иже с ними не могли понять, почему мы здесь, в Приднестровье, задумываемся об интересах России, почему не собираемся паковать чемоданы и искать по белу свету, где найдется место потеплее?
Ведь для них - космополитов по убеждению и по степени коррумпированности - дом находится там, где хорошо и сладко кормят. Для них было абсолютно непонятно, как это можно в конце XX века защищать свой дом, если он в опасности, защищать все, что дорого и близко, все, что в качестве нравственных, непреходящих ценностей завещали предки.
Впрочем, что для них нравственность, если служат они не Богу, но мамоне! Вон тот же Козырев уже осел в вожделенных Штатах и на честно заработанные сребреники занялся фармацевтикой. На торговом знаке его фирмы вместо традиционной змеи над чашей вполне может быть помещен его собственный портрет - столько яда стекло с его языка, что запасов хватит надолго…
И в 1992 году МИД не спешил реагировать на призывы российской общественности, депутатского корпуса, и сейчас - та же ситуация. Взять хотя бы тот же вопрос с открытием российского консульства в Тирасполе. Висит он в воздухе с 1995 года, когда Государственная Дума России дала соответствующее указание. А воз и ныне там...
…Признанные, непризнанные... Мы вдоволь познали горечь своей непризнанности именно в самый тяжелый период испытаний - в период агрессии Молдовы против Приднестровской Молдавской Республики.
Как и почему стала признанным государством Молдова? Да очень легко и просто - на волне борьбы с СССР, с "коммунистической империей зла". Запад тогда готов был признать государство с любой системой ценностей, лишь бы отделаться поскорее от Советского Союза. Нам же, Приднестровью, молдавские псевдодемократы (а демократией назвать строившееся в Молдове мононациональное государство, государство с явными нарушениями прав национальных меньшинств мог только пристрастный человек, но Запад на все предпочитал просто закрыть глаза) навесили ярлык "прокоммунистического режима", "заповедника советских порядков" и пр.
Если мы не дали растащить и разграбить государственную собственность, не пустили ее по ветру, если сохранили доступность образования и здравоохранения, можно ли нас за это причислять к коммунистам? Одновременно мы делали все возможное для развития малого бизнеса, принимали законы об иностранных инвестициях, и не наша вина, если пока еще их не так много, как хотелось бы для оживления нашей экономики, - те же кишиневские политики активно ставили палки в колеса, когда мы пытались активизировать эти контакты.
И как, спрашивается, сейчас называть Молдову - "коммунистическим заповедником", что ли, если пришли к власти коммунистический парламент и коммунист-президент? Мы не собираемся идти по пути навешивания ярлыков, будем работать с теми, кого избрал народ Молдовы, а куда они его приведут - покажет время.
А вот в период становления Молдовы как государства Румыния по-настоящему озаботилась судьбой Молдовы, взяла ее за руку да и привела и в Организацию Объединенных Наций, и в Европейское сообщество. А Россия и Украина со своей позицией "невмешательства" и не подумали о защите своих соотечественников, причем о защите от прямого физического истребления, от настоящего геноцида.
Верховный Совет России и Президент России Б.Ельцин только в самый горячий момент заговорили о том, что в случае присоединения Молдовы к Румынии, можно будет реализовать свое право на самоопределение для народа Приднестровья. Случилось это уже после Бендерской трагедии. По поговорке: "Гром не грянет, мужик не перекрестится". Каким же громам и молниям нужно было разразиться, чтобы признать это право для нашего народа, сколько жертв понадобилось для это-го, и почему оговорено оно условиями: "если Молдова присоединится к Румынии...". Право на самоопределение у приднестровского народа есть, и оно безусловно, как и у каждого народа на нашей планете.
А что же Украина? Разве не было предварительных красивых разговоров высоких руководителей из Киева, того же Кравчука, о том, что в случае необходимости защитят они украинство Приднестровья, не бросят на произвол судьбы своих соотечественников? "Если что - надейтесь на нас!".
Когда это "если что" случилось, то все пулеметы на границе с Украиной быстренько были повернуты в нашу сторону...
Но подчеркиваю, такова была позиция официального руководства Киева, не местных администраций, и уж тем более не простых граждан Украины.
И в Одесской, и в Винницкой областях, особенно во время бендерских событий, приняли наших беженцев как родных, а ведь число беженцев перевалило за сто тысяч.
Мы безмерно благодарны за ту помощь, за ту поддержку, которую ощущали в черные для Приднестровья дни.
Какими словами или наградами отблагодарить тех, кто приехал в Приднестровье по зову сердца и помогал чем мог - врачей, славных российских казаков, представителей русских и украинских общественных организаций? Они приехали, несмотря на неопределенную позицию руководства своих стран, несмотря на противодействие официальных лиц. Многие брали отпуск и проводили его не на берегу моря, а в окопах для того, чтобы помочь Приднестровской Молдавской Республике выстоять в ее справедливой борьбе. Многие из них погибли. Светлая им память и вечная наша благодарность!
21 июля в Кремле было подписано Соглашение, которое ознаменовало приближение окончания войны. Помню, позвонили мне тогда по ВЧ из Москвы и пригласили на подписание. Наша делегация летела на военном самолете вместе с командующим 14-й армии А. Лебедем, причем то и дело возникали проблемы с воздушным коридором - Украина не пропускала...
“Соглашение было подписано президентами России и Республики Молдова Ельциным и Снегуром в присутствии представителей Приднестровья" - так звучала официальная информация. Вот это самое "присутствие" было, конечно, большим политическим проигрышем тех, кто взялся за нормализацию отношений между ПMP и Республикой Молдова. В основу попытки нормализации с само-го начала закладывался заведомо негодный принцип: "Вы (Молдова) - главные, а они (Приднестровье) - подчиненные". В этом - корень зла, мешающий подлинной нормализации, ибо любые переговоры должны вестись только в условиях равенства сторон...
В соответствии с Соглашением в зону безопасности были введены миротворческие войска России. Война закончилась.
Иногда задумываешься: ведь действительно, в 1992 году момент для нашей Республики был критический: непризнанное государство, в условиях жесткой экономической блокады, многократно оболганное в средствах массовой информации и ближнего, и дальнего зарубежья, вынуждено было отражать нападение агрессора, превосходившего нас и численно, и уж конечно, в вооружении... В таких условиях мог дрогнуть любой.
Но народ Приднестровской Молдавской Республики, осознавая свою правоту, отстаивал свой выбор, сплотившись в час тяжких испытаний.
Не было примера? Был? Был пример наших отцов и матерей, отстоявших жизнь на Земле от нацизма, героический пример, ставший уже достоянием истории.
И мы, спустя почти полвека, столкнувшись с неонацизмом, поняли, что он несет с собой, развращая души и попирая человеческие судьбы, мы поняли так же, как и отцы наши, что если нацизм не остановить, он уничтожит жизнь и моральные, человечные отношения между людьми.
Так же, как то поколение, на плечи которого легла вся тяжесть ведения Великой Отечественной войны против германского фашизма, войны за право спокойно жить и работать, растить детей, встали единой стеной приднестровцы, используя весь тот опыт, которым щедро делились с нами ветераны.
Если попытаться коротко ответить на вопрос, что помогло нам выстоять, то вся суть ответа воплотится в двух словах - правота и единство.
Мы знали и верили: наше дело правое, и победа будет за нами. Победа в нашем понимании не означала, скажем, развития военного успеха, перенесения боевых действий на территорию Молдовы. Мы никогда к этому не стремились, прекрасно понимая, что под ружье в Молдове поставлены в большинстве своем далеко не все те, кто опьянен националистическими идеями подобно викингам, дурманившим себя перед битвами мухоморами.
Да, такие тоже были, - те, кто зверствовал, насиловал, пытал, потеряв человеческий облик и право называться человеком. Но таких было все-таки меньшинство, ибо в массе своей народ Молдовы не питал, да и не мог питать ненависти к народу Приднестровья. Ненавистью были обуреваемы стоявшие во главе молдавского государства политики.
Ведя оборонительные бои, мы не позволили захватить нашу территорию, не позволили навязать неприемлемые для приднестровцев порядки.
И вот, наконец, пришел долгожданный мир. А то, что он был действительно долгожданным, не нуждается в объяснениях. Сколько раз мечтали мы о том, как отпразднуем окончание войны!
Но когда она закончилась, была страшная усталость, была горечь невосполнимых потерь, было неизбывное, неутешное горе тех, кто никогда уже не увидит своих родных и близких.
Была и еще одна проблема, существующая у всех государств в послевоенный период. Тяжесть этой проблемы в полной мере испытали на себе воины-освободители после 1945 года, те, кто вернулся к мирной жизни после войны в Афганистане или войны в Чечне.
После боевых действий у воевавших наступает психологический надлом. Вот вчера все было понятно: рядом были боевые товарищи, а там впереди - противник, в которого стрелял, а сегодня?.. Растерянность, обозленность тех, кто постоянно видел, как гибли товарищи по оружию, - все это нужно было преодолеть и как-то уложить в рамки мирного времени, помочь найти себя. Нужно было психологически перестроить после боевых действий тысячи людей, причем перестроить так, чтобы они сохранили и способность, и готовность вновь взять в руки оружие, если понадобится. С проблемой удалось справиться. Большое значение имело здесь то, что после окончания боевых действий все разрозненные отряды - а ведь воевали и гвардейцы, и казаки, и народное ополчение - были объединены в единые Вооруженные Силы Приднестровской Молдавской Республики.
То, что Приднестровская Молдавская Республика выстояла в войне, было бы немыслимо без единства помыслов и действий приднестровского народа.
И не было жесткой границы «фронт-тыл», не было границы между теми, кто сидел в окопах, и те-ми, кто снабжал их всем необходимым, перевязывал раны, штопал одежду, подвозил боеприпасы и готовил еду. Приднестровцы несли продукты, медикаменты, одежду и перевязочные материалы, сдавали кровь - ведь в окопах были их мужья, сыновья, отцы.
И старые, и молодые, и мужчины, и женщины, молдаване, русские, украинцы, гагаузы, болгары, немцы, евреи, поляки - все в едином порыве защищали свою Республику.
Военные, кадровики, взявшие на себя нелегкую ношу организации, обучения наших вооруженных формирований...
Ополченцы, пришедшие прямо с предприятий, те, кто, подобно спасавшим святую Русь от иноземных нашествий, не мог сидеть и ждать, чем все закончится...
Ветераны, делившиеся своим бесценным опытом…
Врачи и медсестры, спасавшие жизни раненых и буквально вытаскивавшие их с того света...
Казаки, проявлявшие чудеса храбрости и стойкости...
Женщины, помогавшие снабдить оружием защитников Приднестровской Молдавской Республики…
Особо хочу подчеркнуть роль женщин. Женщина - источник жизни, защищает изо всех сил ее слабые росточки, наклонясь над колыбелью ребенка или постелью больного. Женщина-мать - от первого крика новорожденного, от бессонных ночей у кровати ребенка, от постоянных материнских забот и тревог о детях особенно остро воспринимает опасность, несправедливость, боль. Она в любой момент готова отдать свою жизнь, защищая свое дитя. Больше всего на свете женщина хочет мира и спокойствия.
Все это, вместе взятое, и подняло женщин Приднестровья на борьбу за будущее своих детей и внуков. Не думая о своей собственной жизни, они встали на защиту народа Приднестровья, на защиту своей Республики.
Женщины Приднестровья - прекрасные, добрые, милосердные - в лихую годину показали себя как настоящие патриотки, решительные и смелые. "Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет...". Наши женщины сознательно шли на заминированные склады с боевой техникой, часами стояли на коленях, пытаясь пробить брешь в защитной броне сердец российских офицеров, сидели безоружные в окопах, призвав сделать то же самое женщин Молдовы, чтобы прекратить войну...
Великая благодарность нашим славным приднестровским женщинам - они доказали свою преданность Республике на деле, начиная с забастовочного движения и особенно в период боевых действий. Во всей жизни нашего государства играют они огромную роль прежде всего потому, что работают, не покладая рук, воспитывают детей, живя в тяжелых бытовых условиях, не теряют оптимизма и веры в будущее.
Не могу не сказать и о средствах массовой информации. Информационная блокада была все-таки прорвана. Я не люблю выражения "выиграть информационную войну" - не хотим мы никакой войны, ни с оружием в руках, ни на страницах газет или в теле - и радиоэфире.
Мы добились того, что правда о Приднестровье стала достоянием общественности. И здесь очень велика роль честных журналистов из России и Украины, которые не по заказу, а по зову сердца приезжали сюда и освещали события не в заказных статьях и передачах, а абсолютно объективно, что позволяет говорить об их высоком профессионализме и обостренном чувстве ответственности.
Огромное значение имело и то, что в эфир вышло в мае 1992 года Радио Приднестровья - из уст самих приднестровцев мир узнал правду о войне.
Виктор Дюкарев, передававший по факсу на все телеграфные агентства из осажденных Дубоссар свою информацию, Александр Радченко, под обстрелом возивший кассеты с записями на радио-центр "Маяк", кинооператор Валерий Воздвиженский, погибший в Бендерах при исполнении своего журналистского долга, Дмитрий Кондратович и Владимир Масленников со своими яркими репортажами, Наталья Воробьева, возглавившая газету Республиканской гвардии "За Приднестровье", Борис Акулов, занимавшийся оргвопросами средств массовой информации и одновременно писавший острые материалы, фотокорреспонденты, создававшие фотолетопись войны, все корреспонденты и дикторы радио, работники местных и республиканских газет...
Многие из них не были профессиональными журналистами, но они ими быстро становились в экстремальных условиях, работая не за подачки, а исходя из собственной гражданской позиции, защищая свой народ.
И, конечно, самое тяжелое выпало на долю тех, кто с оружием в руках отстаивал свободу и независимость Приднестровской Молдавской Республики. Они с честью выполнили свой долг перед Родиной, перед своим народом. Вечная слава и вечная память тем защитникам Приднестровской Молдавской Республики, которые пали в бою! Мы в неоплатном долгу перед ними и их семьями.
...Все это было в нашей истории, и на ее страницах приднестровский народ, прошедший войну, с честью начертал: правота и единство, свобода и мир.